До войны жил в Ростове мальчик – Гриша Шмуйловский. Учился в 45-й школе, которая находилась на углу улицы Станиславского и Ворошиловского проспекта. Она и сейчас там находится. В 1937-м году, окончив школу, он поступил, несмотря на огромный конкурс, в Московский институт философии, литературы и истории имени
До войны жил в Ростове мальчик – Гриша Шмуйловский. Учился в 45-й школе, которая находилась на углу улицы Станиславского и Ворошиловского проспекта. Она и сейчас там находится. В 1937-м году, окончив школу, он поступил, несмотря на огромный конкурс, в Московский институт философии, литературы и истории имени
В июле 1941-го года, уже после начала войны, Гриша с отличием окончил институт по специальности «история западной литературы и языков» с присвоением квалификации «научного работника в области западной культуры и языков, преподавателя ВУЗа» и звания учителя средней школы.
…22 июня Гриша и его друзья ринулись в Центральный Комитет Комсомола. Там, в конце концов, юным добровольцам объявили о том, что им оказана высокая честь – быть зачисленными в Отдельную мотострелковую бригаду особого назначения (ОМСБОН). Назначение бригады – разведывательно-диверсионная деятельность в глубоком тылу противника… Тогда Гриша еще не мог знать, что воевать ему доведется под началом легендарного партизанского командира – будущего Героя Советского Союза, полковника Дмитрия Николаевича Медведева и великого советского разведчика, единственного и неповторимого в своем роде – Героя Советского Союза – Николая Ивановича Кузнецова («оберлейтенанта Пауля Зиберта»). После войны об этом будет подробно рассказано в книгах
…Потянулись долгие месяцы напряженной подготовки. Его хороший товарищ, выпускник мединститута Альберт Цессарский, улетевший в немецкий тыл одним из первых, стал уже известным «партизанским врачом»… В редкие минуты отдыха Гриша писал успокоительные письма своей маме, делал записи в дневнике, часто вспоминая родной город…
«Я помню весну на ростовском дворе… На нас, детей, находили припадки беспричинного веселья, и мы носились по двору, рыча, изгибая шею, словно породистые лошади. Начатые игры не доводились до конца, внимание летало с предмета на предмет. Бурное чувство наполняло наши тела до кончиков пальцев…
В это время мы не сорились с девочками, и они не казались нам скучными. Нас тянуло друг к другу непонятной силой…
Двор был ареной, на которой мы учились обществу. С годами он стал казаться мне меньше и грязней, но когда-то этот двор был для меня тем же, чем Париж – для Растиньяка. Я завоевывал его, я знал в нем страсти и любовь…
…Я часто читаю в газетах о том, что Ростов был целью немцев еще в начале войны; что взятие Ростова должно было разрешить целый ряд оперативных задач, в частности, задачу овладения Ближним Востоком. При всем том мне не верится, что речь идет именно о том городе, в котором я рос. Так точно близкие знакомые не верят в значительность человека, все слабости которого им известны».
«Любимая мамочка!
У меня все по-старому, все спокойно. Настолько спокойно, что мне нечего прибавить к тем открыткам, которые я тебе неоднократно посылал. Получаешь ли ты их? Передай мой привет родственникам. Поцелуй детей. Сказка о Синей птице – о том, как люди искали счастья, – остается за мной. Скажи им, что сказочник сам уехал на поиски счастья. И он обязательно найдет его – обязательно!
Не беспокойтесь на мой счет. Поверьте, что я сейчас живу в смысле сна, пищи, покоя – лучше, чем вы.
Гриша. 16.II.42».
«Милая мамочка!
Вот то, чего ты так желала. Фотография снята 20-го января с.г. и, в общем, удачна; таким образом, ты будешь себе представлять, как выглядит твой сын. Легко убедиться, что у него вполне благополучный вид.
Рядом стоит мой друг, Максим Селескериди. Он хороший парень, добродушный и ленивый; мы с ним представляем две противоположности, которые, однако, легко находят общий язык.
Посылая эту карточку, рассчитываю на подобный же подарок с твоей стороны.
Будь здорова, моя дорогая.
29/I – 43 Гриша».
Примечания авт.
На фотографии: Григорий Шмуйловский (справа) и Максим Селескериди.
Максим Иванович Селескериди (1922-1965) (сценический псевдоним – Греков) – советский актер театра и кино. Во время войны – боец ОМСБОН. Был заброшен во вражеский тыл одновременно с Григорием Шмуйловским. В послевоенный период – один из ведущих актеров театра имени Вахтангова. Снимался в фильмах: «Мексиканец» (1955), «Город на заре» (1958), «Человек идет за солнцем» (1961), «До свидания, мальчики!» (1964).
* * *
И еще одно, особое письмо. Можно себе представить, с каким трепетом каждый раз брала в руки этот пожелтевший треугольник Ольга Григорьевна Шмуйловская, мама Гриши, сколько слез она над ним пролила. Это – последнее письмо от Гриши, датированное 26-м марта 1943-го года.
«Дорогая мамочка!
Нам придется на неопределенное время прервать переписку.
Дело в том, что меня, наконец, вызвали для выполнения некоторой работы.
Эта работа носит специальный характер, в связи с чем я буду вынужден отказаться от писем. Во всяком случае, смею тебя уверить, я еду не на фронт. Не выдумывай себе никаких ужасов. Это обыкновенная служебная командировка. Как только я вернусь обратно, тотчас дам тебе знать. Имей в виду, что мое молчание может продолжаться месяцами и не волнуйся. Опасности я подвергаюсь не больше, чем ты.
Очень рад, что хоть немножечко, хоть отдаленными, косвенными способами могу оказаться полезным делу войны.
Я надеюсь, бесценная моя мамочка, на твое благоразумие. Держи себя бодро, заботься о себе, чтобы сохранить свои силы для нашего будущего. Если будут у тебя какие-нибудь перемены, скажем – перемена адреса, то сообщи об этом дядьям в Баку и Ашхабад.
Будь здорова, дорогая. Передай привет от меня всем родственникам.
Гриша».
За три неполных месяца, проведенных в отряде
Постоянно доставлял в отряд донесения от Николая Кузнецова, которые тот аккуратно размещал в специальных замаскированных лесных «маяках».
В совершенстве владея немецким языком, был постоянным собеседником Кузнецова, во время его коротких посещений партизанской базы – Николаю Ивановичу не хотелось слишком надолго «погружаться» в родной русский язык.
Герой Советского Союза Николай Иванович Кузнецов («Пауль Зиберт»)
* * *
Наступило 19 июня 1943-го года…
Вспоминает Альберт Вениаминович Цессарский (1920-2010):
«В тот день он сопровождал в лагерь связного из города, от Кузнецова. Засада была подготовлена в самой чаще леса, у поворота дороги. Стрелять начали сразу со всех сторон. Связной нес документы, которые могли погубить все подполье в городе. У связного был только пистолет…
– Отходи к лагерю! Буду прикрывать! – успел крикнуть Гриша и, вскинув автомат, повернулся лицом к врагам.
Связной еще увидел, как очередь из Гришиного автомата остановила погоню, как почти рядом с Гришей из-за дерева выскочил здоровенный детина с винтовкой и выстрелил в упор… Связной доставил пакет в отряд.
Потом, когда я в Гришином шалаше собирал его вещи, складывал исписанные им листки, точно еще трепещущие под его карандашом, ребята старались не подходить, чтобы не мешать мне… Мы уже похоронили его на краю лагеря. Комиссар уже сказал горькие слова:
– Может быть, если б он струсил, он был бы жив…
А я никак не мог заставить себя уйти из его шалаша, будто все поджидал его. Да, я знал его тайну: он был писателем. По складу своей души. По привязанностям. По велению совести. По тому дарованию, редкому и прекрасному, которое позволяет невидимое делать видимым… И к великому писательскому подвигу готовился он в те трагические и прекрасные дни. На наших глазах происходило удивительное таинство рождения писателя. Он был убит 19 июня 1943-го года. Это тоже было на наших глазах.
Пока бьются наши сердца, мы этого не простим».
* * *
…Вот уже без малого 70 лет нет с нами нашего земляка. Помимо всего прочего, после Победы, он собирался глубоко заняться шекспироведением, по-новому подойти к трактовке образа Гамлета. Его довоенная работа на эту тему потрясла весь ИФЛИ…
Но главный вопрос, волновавший тогда – как его самого, так и всех советских людей – БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ? он решил окончательно и бесповоротно.
Такие люди, как Гриша Шмуйловский, всегда должны БЫТЬ.
И они – БУДУТ. В этом – надежда.