На календаре - 1-е сентября… Новый учебный год.

Когда-то, в такой же день, много лет назад, начиналась и моя аспирантура.

Я окончил химфак РГУ, кафедру химии природных и высокомолекулярных соединений. На нашей кафедре, правда, никто никакими природными, а тем более – высокомолекулярными соединениями – не занимался. Новое «структурное подразделение» было создано для молодых, быстро набирающих силу докторов наук, которые уже с трудом вписывались в рамки «классических» кафедр - органической или физической химии. А название придумали – с одной стороны – «на вырост», а с другой – в соответствии с господствовавшей в те времена идеей всеобщей химизации и «полимеризации» народного хозяйства.

У меня, как и у других новоиспеченных аспирантов, было два шефа: «макрошеф» и «микрошеф». К последней категории относились недавно «остепенившиеся» сотрудники с более или менее выраженным «докторским» потенциалом. Новый статус позволял им, по неким неписанным законам, «не работать руками», т.е. не заниматься синтетической работой, которая, по понятиям «широкой общественности» рассматривалась не иначе, как «черновая». Она, эта работа, становилась уделом дипломников и аспирантов, а их «микрошефы», проводя большую часть рабочего времени в научной библиотеке, могли, при желании, «тряхнуть стариной» и, подойдя к вытяжному шкафу в белом халате, «лично» проверить очередную, снизошедшую на них «гениальную» идею.

Надо отдать должное моему микрошефу: в отличие от своих коллег, «потенциально-докторская» тематика которых во многом повторяла путь, пройденный ими когда-то по «тернистой кандидатской тропе», избранное им новое направление не имело ничего общего с тем, чем он занимался в свои аспирантские годы.

Это новое направление было связано с изучением малоисследованной области элементоорганической химии, а именно – органической химии теллура.

* * *

По определению, молекулы теллуроорганических соединений должны иметь хотя бы одну связь углерод-теллур. Исходными соединениями для создания таких связей, как показывал анализ немногочисленных литературных источников, являлись органические соединения ртути.

Так, например, из арилмеркурхлоридов, получаемых по реакции Несмеянова, можно было перейти к арилтеллуротрихлоридам, а из «симметричных» производных диарилртути можно было получить диарилтеллурдихлориды:

ArHgCl + TeCl4 → ArTeCl3 + HgCl2 ↓

ArHgAr + TeCl4 → ArTeCl2Ar + HgCl2 ↓

Обе реакции удобно было проводить в кипящем диоксане. По завершении реакции и охлаждении содержимого колбы сулема выпадала в осадок (в виде комплексного соединения с диоксаном), а теллурорганика оставалась в растворе.

Вещества, с которыми мне предстояло работать, оказались симпатичными, хорошо кристаллизующимися соединениями с четкими температурами плавления. Вопреки расхожим представлениям, они не имели никакого зловонного запаха, которого так опасались коллеги (в количестве семи человек), работавшие рядом со мной в лаборатории площадью 20 кв. метров. – Это, наверное, потому, что ты пока еще работаешь с ароматикой. Вот перейдешь на алифатику – тогда мы все бедные будем! Ты только нас заранее предупреди!

* * *

С точки зрения «охраны труда» меня беспокоило другое – необходимость постоянного, ежедневного контакта с органическими производными ртути. У наших соседей – на кафедре органической химии – подобные работы были запрещены. – У нас нет для этого условий – говорил заведующий кафедрой Андрей Михайлович Симонов. – Мы – не МГУ и не ИНЭОС. Вот, если будет отдельная, автономная канализация, тогда пожалуйста. А иначе – все мы будем медленно, но верно травиться парами ртути…

Андрей Михайлович был, разумеется, прав. Но у нас, на «ПС» (природные соединения) нравы были другие. Все сотрудники были молоды, относительно здоровы (болезни, притом серьезные, придут потом). Да и наше «квантово-химическое» руководство, не обремененное глубоким пониманием практической органической химии, не слишком вникало в туманные проблемы охраны «народного здравия»…

Так или иначе, мне очень хотелось как-то «минимизировать» роль ртути в том разделе химии теллуроорганических соединений, с которым мне довелось «породниться». Для этого было необходимо расширить сферу возможных взаимных превращений, что усилило бы их самодостаточность и «независимость».

К тому времени у меня уже скопилась довольно приличная коллекция диарилдителлуридов (1), легко получаемых из уже упомянутых арилтеллуроторихлоридов, и диарилтеллуридов (2), столь же легко доступных, исходя из диарилтеллурдихлоридов.

Соединения первого типа представляли собой кристаллические вещества, окрашенные в интенсивный темно-вишневый цвет. А вот окраска их собратьев – диарилтеллуридов (2) была существенно иной – она изменялась в узком интервале – от бесцветной до бледно-желтой. Такие же цвета имели и растворы этих соединений в органических растворителях.

* * *

Судя по структурным формулам, задача по «наведению мостов» между дителлуридами и теллуридами была предельно проста – убрать из молекулы дителлурида «лишний» атом теллура – и дело с концом! Но как это сделать? Очевидно, подобрать для теллура такую пару, в которой наиболее сильно выражено их химическое «сродство», и которая сможет, таким образом, увести теллур «в сторону». Будучи прямым аналогом кислорода, серы и селена, теллур не может не испытывать симпатии к металлам, например, к меди.

Постоянно используя в работе диазометод Несмеянова, я имел в своем распоряжении прекрасную порошкообразную медь, которую обычно активировал, промывая ее последовательно разбавленной соляной кислотой, водой и ацетоном с последующим высушиванием на воздухе и немедленным вводом «в дело» (во избежание окисления).

Быстро созрела идея: атакуя диарилдителлурид, атом меди должен внедриться по связи теллур-теллур:

Ar—Te—Cu—Te—Ar

В этой «длинной» структуре связи Сu-Te должны быть наиболее прочными. Что же касается связей углерод-теллур – они должны быть заметно слабее. Сразу же – непонятно откуда – возникла образная аналогия с детским фокусом: если полоску бумаги одинаково надрезать в двух местах и резко потянуть ее в разные стороны – никогда не получится три бумажных отрезка! Только два. Это связано с тем, что надрезы никогда не получаются совершенно одинаковыми. А там где тонко – там и рвется.

…Возлагая все надежды на то, что «надрезы» по связям углерод-теллур не должны оказаться абсолютно одинаковыми (в противном случае медь «потащит» за собой оба теллура, развалившись по пути на теллурид меди и свободный теллур), быстро приступаю к делу. Вынимаю из лабораторного стола склянку с абсолютным (без перекисей и воды) диоксаном, беру навеску дителлурида, растворяю его в диоксане. Добавляю рассчитанное в уме (считается удивительно легко) количество меди. Ставлю кипятить с обратным холодильником так, чтобы сильно не «бросало». Ничего не записываю в журнал. Предчувствуя, что может произойти что-то очень интересное и важное, ухожу прочь, на Пушкинскую улицу, известив всех, что «мне надо ненадолго подойти в библиотеку»…

* * *

Через час возвращаюсь. В дверях узнаю, что мне звонили, просили срочно перезвонить, что номер телефона – на столе. Краем глаза успеваю заметить, что в вытяжном шкафу моя колба спокойно себе кипит, но в ней произошли разительные перемены! Красноватый порошок меди почернел, да и сам раствор изменил окраску – он почти обесцветился. Выключаю подогрев, снимаю со штатива колбу, охлаждаю ее, быстро отфильтровываю черный осадок на своем «любимом» шотт-фильтре. Чувствую, что сердце бьется все чаще. Наступает момент истины. Не делая предварительного пробирочного опыта, выливаю весь полученный после фильтрования раствор в стакан с холодной водой. Выпадает обильный осадок, похожий на диарилтеллурид. Неужели это все-таки он? Привожу осадок в «порядок», мелкие комочки растираю стеклянной палочкой, сразу же фильтрую и промываю холодной дистиллированной водой. Высушить и «как положено» определить точку плавления в капилляре? Нет уж! Пользуясь «русским методом» помещаю несколько кристалликов на кончик ртутного термометра и снова включаю электроплитку. Столбик термометра медленно ползет вверх. За несколько градусов до «нужной» температуры невольно задерживаю дыхание…

Есть!!!

…Входит микрошеф, интересуется, чем это я занимаюсь.

- Да вот, теллурид получил. Из дителлурида. С помощью такой вот интересной реакции:

RC6H4—Te—Te—C6H4R + Cu → RC6H4—Te—C6H4R + CuTe

Шеф берет сигарету. Закуривает.
- А выход?
- Практически количественный.
- Надо сделать небольшую серию. У Вас есть дителлуриды?
- Есть. Поставлю сегодня же.
- Ну что ж… Поздравляю. Можно писать статью.

И тут меня словно прорвало. Я стал делиться с шефом своими творческими планами, возникшими прямо «здесь и сейчас»:
Изучить реакцию капитально. Проверить ее на несимметричных диарилдителлуридах. Попробовать, кроме меди и другие металлы, например, цинк. И самое главное, возможно с помощью этой реакции можно будет проводить «теллурирование» металлических поверхностей, получая материалы с новыми необычными свойствами…

* * *

Увлекшись, я не заметил, что разговариваю сам с собой…

Статья, конечно, была написана. Прошло 40 лет, а на нее ссылаются до сих пор. А «творческие» планы остались нереализованными…

Вскоре мне пришлось уйти «из теллура». Так получилось. Но я ему очень благодарен. При содействии этого элемента мне удалось найти некоторую новую перегруппировку атомов, которая в народе называется химической реакцией.

А прикоснувшись к атомам, я, наверное, прикоснулся к вечности…

Вот такая история.

Москва-1971. 5-й Междунаролный Конгресс по металлоорганической химии. На переднем плане - ростовские химики: О.А.Осипов, В.И.Минкин, Л.П.Олехнович, А.Д.Гарновский, И.Д.Садеков и другие.